берналесса
свалилась
в бездну.

уже двадцать седьмой понедельник
как берналесса сомкнулась,
как берналесса закрыла глаза
и уснула.

берналесса отправилась стопом

в самый долгий и тихий сон.
(чье-то, стыдно, что не помню)

мне будет сложно выйти замуж.
и отказаться от привычки завтракать в одиночестве - меня передергивает, когда кто-то ест утром параллельно со мной, если я у себя дома. наверняка муж найдет что-то неприятное во мне и начнет меня подавлять, и я буду выть и страдать, оттого что я - слишком я, чтобы стать другой, если я этого не хочу. муж будет хотеть меня, а это невыносимо, когда понимаешь, что человеку хочется, а ты не можешь ему дать этого, потому что нет настроения, желания или проч. любовь в конечном счете станет обыденностью, все красивые слова будут уже давно сказаны, все укромные места изведаны, и пропадет тайна женщины. так всегда. муж не будет пускать меня путешествовать надолго одну наверняка, потому что станет бояться измен или того, что я однажды не вернусь. а мне будет хотеться, очень хотеться. когда-нибудь он заставит меня стирать белье и готовить еду каждый день, а это не моё. я готова устроить грандиозный праздник с тортом из пяти этажей и 500 гостями, но повседневность, быт... это станет убивать меня понемногу, я стану гаснуть и выть вечерами, а муж будет недоумевать, потому что...все же так живут, что не так? а я буду закрывать лицо руками и думать о том, когда же это, господи, кончится. а муж будет любить меня и ничего не замечать. и однажды я скажу, что не люблю его, даже если буду любить больше всех, и разобью ему сердце. и уйду из своей квартиры, куплю какую-нибудь еще, буду жить, и однажды всё повторится.
всё повторяется.

какой-то совершенно особенный день.
нечто, прежде вызывающее отторжение, стало меня привлекать, что неожиданно.

хочу, чтобы вышло солнышко, а еще, чтобы в Японии все наладилось.

по жизни мы все танцуем, знаешь?
это что-то похожее на вальс со сменой партнеров на"раз-два-три". и танцевать с одним партнером больше двух раз за весь вечер - дурной тон, как и в настоящем. иногда мы можем упасть, но надо подняться и продолжать танец. иногда на нас рвется платье, и мы чувствуем себя словно чуточку голыми на всеобщем обозрении, иногда ломается каблук, спадают украшения, распускаются волосы... но нам все равно: мы заняты танцем.

весна приходит.
люди потихоньку выбираются из своих норок, раскрывают окна и двери, впуская еще губительный московский воздух. научаются жить по-другому. сбрасывают обременяющие зимние шкуры. на свет начинает проступать нежная и ранимая кожа настоящих людей, которой еще пока почти не видно. возвращаются птицы с юга. возвращаются ветры, зовущие меня в путешествия - мне снились Париж и Питер на одной неделе.
вновь появляется желание пить чай, бегать, играть, петь, гулять, познавать.

стою перед новой дорогой.
решаюсь, но выбора сделать не могу.
что со мной? я опять жду весны?
есть немного, но кажется, что она будет совсем иной, чем я ждала.
в некотором смысле лучше.
страшно представить, что случится, если это не так.
страшно падать, если уже знаешь, куда тебя занесет после.
боязнь одиночества заставляет меня цепляться за всё, что только есть возможного.
приятные дни становятся длиннее, приближается день 17.
не знаю,  что об этом думать.

я какая-то вдохновленная.
непонятно с чего.

мне нравится сегодняшний день. он восхитителен - снежная гроза, так это называется?

пускаю кораблики наивных мечт в это лето.
они доплывут, я верю.
я ведь сильная девочка.
я смогу им помочь воплотиться.

долгие сумерки, шелест замерзших крыл,
данник бессонницы - северная порода...
кто бы любил тебя, кто бы тебя любил,
если бы ты не пил эту ночь, как воду?

если бы ночь была как холодный кран,
льющий до края, ноющий на погоду -
известь и ржавчина, выщербленный стакан,
длинная шея усталого водопровода,

все подставляют руки - никто не пьет.
воздух становится снегом и колет в горле.
думаешь летний лен, произносишь лед,
трогаешь белое, слушаешь голубое,

знаешь, как начинается по ночам:
вышел из дома - и небо течет в погоню,
и не укрыться, чуешь: огромный город
крыльями нараспашку примерз к плечам...
...кто бы любил тебя, если бы ты молчал. (К.П.)

Мэтью Арнолд.

"Берег Дувра"

Доверья океан
Когда-то полон был и, брег земли обвив,
Как пояс радужный, в спокойствии лежал.
Но нынче слышу я
Лишь долгий грустный стон да ропщущий отлив,
Гонимый сквозь туман
Порывом бурь, разбитый о края
Житейских голых скал.
Дозволь нам, о любовь,
Друг другу верным быть. Ведь этот мир, что рос
Пред нами, как страна исполнившихся грез,—
Так многолик, прекрасен он и нов,—
Не знает, в сущности, ни света, ни страстей,
Ни мира, ни тепла, ни'чувств, ни состраданья,
И в нем мы бродим, как по полю брани,
Хранящему следы смятенья, бегств, смертей,
Где полчища слепцов сошлись в борьбе своей

тяжко живется с синицей в руках.

Когда я вырасту, у меня будет огромная собака, золотистый ретривер. Обязательно девочка, и звать я ее буду Гердой. Для меня она будет самой красивой на свете. Герда всегда сможет меня понять, будет спать в моей комнате и любить, когда ее ласкают дети. Они, кстати, тоже будут ее безмерно любить, мои двойняшки. Девочка, которая будет копией меня и мальчик, который не будет похож ни на отца, ни на мать. Они будут желанными и любимыми, игривыми, но вмеру послушными, красивыми и здоровыми, как и все дети. Но будут абсолютно особыми. Самодостаточными и неповторимыми.

настает время ботать, что пугает меня чрезвычайно.
нужно готовиться к зачету по литературе, к экзаменам, писать реферат и готовить космонавтику с 24-м апреля...кажется, делам нет предела.
я вся погружена в какие-то листы с какой-то критикой о каком-то Пушкине. перестаю понимать смысл и читаю на автомате. напоминает некую монотонную поэму-проповедь, не так ли?

только и остается, что смотреть в окна.