[Allie]
Какое-то оно странное Оо И без такта Оо Хорошо смотрелось бы в прозе

Да, наверное. С какими-нибудь особыми паузами, о которых ведает только автор)))

Очень подросткое стихотворение.
Если бы ты была знаменитой поэтессой (у тебя кстати все шансы), то это стихотворение можно было бы явно классифицировать как "подросткового периода". Мне нравится

О-ло-ло, позитив так и прёт! *О*
Смайлик
«А пошло всё к чёрту!» - так подумала Оля, захлопнув учебник по алгебре.
Всё в её жизни давно-о-о прекратило складываться так, как она себе представляла. Самый красивый мальчик в классе – Димка, которого она видела в качестве спутника жизни – демонстративно игнорировал её существование. Друзья, как будто сговорившись, объявили ей бойкот. Школа – о, это отдельная тема для подростков! -  будто отвергает её, как инородное тело, о котором, кстати, писалось в нетронутом Олей учебнике по биологии. Из этого вытекают ссоры с родителями и их нелогичным «Всё, ты уходишь в школу для идиотов!  Учи алгебру!». Одним словом, всё было вовсе даже не радужно.
Оля бесцеремонно отодвинула на край стола стопку учебников. Если в комнату ненароком заглянут родители, она опять начнут визжать про важность образования и её, Олино, будущее на помойке. Но они в неё не заглянут, ведь их «весьма кстати» вызвала директриса. Это, кстати, ещё один пункт её «не-так-как-надо».
А за окном конец мая. День уже склонялся к вечеру, знойное солнце прикрылось облаками, а воздухе потрясающе пахло душистым цветением. Оля распахнула окно и с любопытством посмотрела вниз с высоты девятого этажа. Всё казалось маленьким и ненастоящем: везучие дети, бегающие по детской площадке, автомобили, несущиеся по пролегающему чуть поодаль шоссе, просто идущие по делам люди… Всё казалось игрушечным или даже записанным на плёнку, и только она, Оля, была реальной среди всей этой игры, и только её проблемы было существенны!
Игра… Это заманчиво отозвалось в мыслях и потянуло за собой вереницу разных ассоциации. Делать, что хочешь… Абсолютная безответственность… Прощение любых проступков… Возможность нажать «пробел» для паузы или «Esc» для выхода…
Оля взяла толстовку, ключи и мобильник. Учебник демонстративно открыла на параграфе о квадратных корнях. Секунду помедлив, нарисовала на полях кривой смайлик.
В доме было тринадцать этажей. По поверьям, тринадцать – нехорошее число, приносившее неудачу. Оля в это не верила, особенно сейчас, поднимаясь по узкой железной лесенке, ведущей на крышу. Она было просто уверена, что это число принесёт ей счастье.
Дверь на крышу никто не запирал – никому не было дело до хлипкой дверки. Лёгкий толчок плечом – и вот он, ветер, бьющий прямо в лицо. На крыше было прохладно и ветрено, а купол облаков и абсолютное одиночество давали пьянящее чувство свободу. Хотелось кричать от переполняющих её чувств, но Оля сдержалась – не за этим пришла. Она включила камеру в телефоне и направила её на себя. Улыбнулась, помахала рукой. Выключила запись, отправила Димке СМС со смайликом и положила телефон на каменный бортик, отделяющий твёрдость крыши от лёгкости воздуха вокруг неё. Ну, вот оно!
Девушка вздохнула. Выдохнула. С неестественной и нервной беззаботностью покрутилась на месте, повертела головой, посмотрела вокруг. Ну, мир запомниться ей вот такой вот привольной, ветреной и немного пасмурной, украшенной золотистым лучиком солнца, сверкнувшим из-за стены бегущих облаков.
Оля подошла к самому краю. Посмотрела вниз. Там, в низине. Жизнь кипела и цвела, а тут, наверху, даже не пахло сиренью. Она села на бордюрчик, спиной ко всему миру и посмотрела на небо, на верхушки домов, на приоткрытую дверь. Это уже не её. Она вспомнила все обиды, оскорбления и всю ту несправедливость, накопленную в течение четырнадцати лет. Этого уже не будет, и хорошо.
Оля вспомнила лица родителей, друзей и Димки. Они все её предали, но Оля всё равно решила мысленно сказать им «Пока! Ещё увидимся!». Последний вдох и…
Би-бип!
СМС-ка.
От «Димка».
«Что, хорошее настроение?   И у меня! Знаешь, мы с компанией тут вроде недалеко от твоего дома… Пошли гулять?»
И облака бежали, и ветры дули, и сирень цвела, и девочка, свесившая ноги через край крыши, глупо улыбалась и барабанила пятками по белой стене.
«Да, очень хорошее! Такое хорошее, что и умирать не хочется! И гулять я обязательно пойду!»

Я ж говорю - позитив XD

Опечатки) Всё они)))

Спасибо

Спасибо, но надеюсь не так жизненно " (Надеюсь, никто тут не склонен к суициду? О_О)

LeAna
Офигенный расказ!
У меня рассказы всегда очень темные, грустные. Не могу найти хороший конец.
А что там с "Пустыми людьми"?

Не ругайтесь - я просто пробую себя в разных "ипостасях". Если что - это не я, всё случайно х)
Про Стасика
Шаги гулким эхом проносились по коридору и таяли в темноте. Квартиру убрали накануне и нарекли подрастающему поколению не нарушать его девственную чистоту. Из-за отсутствия непонятных пакетов, коробок с обувью и ваз с вялыми цветами, коридор, казалось, стал вдвое шире.
Стасик, как его насмешливо-ласково называли все, включая учителя, шёл по тёмному коридору, ведя рукой по шершавой стене. Не то чтобы он боялся темноты, но без привычного бардака его квартира казалось чужой и зловещей.
Дверной глазок сиял впереди белой точкой, уподобляясь маяку. Именно к нему Стасик и тянулся всей своей сущностью, всем своим нутром, будто он был единственным источником света во всём мире.
Отключили свет именно в их квартире – его мама всегда отличалась особой безалаберностью, а папа едва ли не ночевал в офисах. А Стасик не располагал тем количеством финансов, которые покрыли бы бешеные долги за электричество.
Мама ушла к соседке, живущей двумя этажами ниже. Нужно было просто повернуть замок, открыть дверь и спуститься по лестнице на этот этаж. Позвонить в дверь, извиниться и отозвать маму из странной компании, которая обязательно там соберётся.
Но Стасик на то и был Стасиком, потому что он был слишком робким. Его голос, слишком «детский» для его возраста, всегда звучал слабо и неубедительно. Соседка бы умилилась, расцеловала бы его в обе щеки, при этом дыхнув прямо в нос ядовитым алкогольным дыханием, и хлопнула дверью перед этим же настрадавшимся носом, решив, что Стасик пришёл именно за её любовью и лаской. И Стасик, разочарованный и напуганный, поплетётся обратно, в зияющую чёрной дверью-пастью квартиру, где смиренно ляжет в постель и будет ждать прихода сна.
Итак, Стасик пробирался сквозь заросли темноты к входной двери, храбро сражаясь с собственными страхами и иллюзиями. Привычной жест рукой, и замок открылся, но нет.
- Заклинило! – выдохнул Стасик в темноту, и в душе его забилась тревога и паника.
Стасик начал биться плечом о дверь, колотить по дверной ручке и сорванным голосом просить дверь открыться. Но все попытки выбраться были тщетны – всем было всё равно на давно заедавший дверной замок, который в один прекрасный день обязательно выкинул бы такую штуку. Это день, по-видимому, настал, слегка запоздав: на московском дворе кипела ночь.
Стасик заметался и запаниковал. В голову, как по сигналу, гурьбой завалились самые ужасные мысли, от нечистой силы до погребения заживо в кладовке с дублёнками. Стасик зажмурился и помотал головой, отгоняя непрошеные кошмары.
Он почти успокоился, но не тут-то было – в далёком углу что-то зашебуршало.
Вот тогда-то душа Стасика, бившееся как воробей, упала в пятки, разбившись об чистый метёный пол. Мысли об ужасах и кошмарах радостно вернулись обратно.
Начитанный о проделках нечисти и прочих сомнительных личностей, Стасик прикинул, что это могло быть: разъяренный домовой или огромных африканский паук, который мог запросто перебраться из соседней квартиры геолога и по совместительству путешественника.
Стасик задрожал и тихонько заскулил – все его детские страхи вновь восторжествовали. В панике он и забыл, что паук, которого ему, восьмилетнему, показал сосед-геолог, наверняка давно умер, а некроманты вряд ли заинтересованы в его воскрешении. Но Стасик всё равно был уверен, что это именно огромный соседский паук.
- Уйди прочь! – возопил Стасик и побежал в ближайшую комнату – в ванную. Там он забрался в душевую кабинку и закрыл матовые дверцы.
«Здесь он меня не достанет!» - успокоил себя Стасик и присел на специально предназначенный для пятой точки бортик. И тут свершилось самое страшное.
В кабинке висело зеркало. Стасик всегда удивлялся, кому это нужно смотреть на себя во время мытья. «Извращенцам каким-то», - решил Стасик в милые беззаботные времена, когда свет в квартире ещё не отключили. Но сейчас-то Стасик понял всю правду. Зеркало нужно для того, чтобы запугать его до смерти.
Отражение в зеркале было чёрным и ужасным. Не тёмным и не размытым, а именно чёрным. Стасику даже показалось, что это было окошко в Потусторонний мир, и в него решил заглянуть какой-нибудь местный житель. Стасик вскрикнул и, распахнув створки кабинки, пулей вынесся оттуда, хотя ноги его стали ватными и ослабевшими. Он всегда боялся смотреться в зеркало ночью. Юркнув на кухню, он громко и нервно захлопнул дверь.
На кухне было светлее, нежели в коридоре или в ванной, потому что именно на кухне было большое, прикрытое лёгким тюлем окно. Ночью там тоже было светло, потому что уличный фонарь находился аккурат напротив кухонного окна. Ноги Стасика не выдержались и подкосились, благо, табуретка оказалась в нужное время и в нужном месте. Стасик устало выдохнул и глянул в окно.
Свет фонаря поддержал его, как старый приятель, показал, что в квартире есть хоть какой-то свет и что боятся больше нечего. Но нет. Стасик зря взглянул на окно.
Там, высоко в чёрном бархатном небе, которое почему-то именно сейчас приобрело ассоциацию с обивкой гроба, косила слепым белёсым глазом луна. Её слегка прикрывали разодранные облачка, похожие на её верных слуг и подхалимов. Стасик очень боялся полной луны. Он читал, что в полнолуние творятся страшные нечистые вещи.
Проворно подскочив к окну, Стасик попытался закрыть окно тюлем. Тонкий как паутинка, он негодующе треснул. Отбежав от окна, как от прокажённого, Стасик выбежал с кухни, перед этим стукнувшись носом об закрытую дверь.
Комната. Его тайник, остров спокойствия, неприступный бастион. Даже самые страшные и уродливые монстры мира не смогут проникнуть в его комнату, не сумеют просочиться сквозь щель между дверью и полом, не смогут даже прикоснуться к дверной ручки, чтобы традиционным и весьма человечным способом убрать с дороги столь незначительное препятствие. И – невероятно! – если такое всё-таки случиться, у него есть непробиваемые и неуязвимый щит. Одеяло.
Стасик, прямо в одежде, забрался под одеяло, высунув только нос. Во мгновение ока стало нестерпимо жарко – может, от волнения, может, от тёплой одежды, но скорей всего и от того, и от другого. Стасику всегда было по-особенному жарко, когда он чего-то боялся.
Он зарылся под одеяло, сопел контрастно-холодным воздухом и ждал. Ждал шорохов, скрипов и лёгких шагов.
В этом ужасном, скользком, липком ожидании он и заснул, забывшись в таком же тёмном и неясном сне.
Утром мама, конечно же, была дома. Она в очередной раз навела марафет на квартиру – всё-таки, папа приезжал из командировки. Шорохи пропали, паук, похоже, решил вернуться в свой фамильный склеп, окошко в другой мир закрылось, луна сменилась солнцем, а одеяло лежало на полу.
Конечно же, свет включат. Может, такого не повториться месяц или два. Но Стасик продолжал настороженно относиться к окружающим его вещам и жить от одной чёрной ночи до другой.
Happy End! *O*

Отредактировано LeAna (2010-09-20 16:33:37)

LeAna
Хоо). Это я на физре читала).

Попробую-ка и я выставить кое-что. Очень важно знать ваше мнение.
Рассказ состоит из трех частей, пока я написал одну)

Дождь-солнце-дождь.
--------------------------------
Дождь.
Шел проливной дождь. Казалось, весь мир был в черно-белую полоску. Капля ползла по стеклу. Сначала она проделала быстрый, прямой путь, затем остановилась в задумчивости . Через мгновение она резко дернулась вправо, потом влево, дальше пошла неровным зигзагом и сползла со стекла. Саша взглядом проследил ее путь и отвернулся.
Троллейбус тарахтел, копошился, фыркал и открывал ржавые двери. Прокуренный голос водителя объявил остановку и Саша вышел, накинув на себя капюшон куртки. Зонты были ему не по душе. Общественный транспорт пукнул на прощание выхлопной трубой и затарахтел дальше. Саша шел по переходу, мимо него проносились люди. Мокрые, они бежали по своим делам, разговаривали по телефонам и слушали в наушниках тупые, заедающие в мозгах песни.
Саша был обычным парнем шестнадцати лет, ходил в какую-то школу, делал какие-то уроки. В школе его уважали, хотя он не стремился заслужить чье-то уважение. С кем-то общался, с кем-то нет, тусовался, ругался, кого-то стебал. Он был вроде как и на морду ничего, и общительным, и от девушек отбоя не было. Но он понимал, что на самом деле одинок. Саша никого не мог назвать реальным другом. Да, были те, кто претендовал на слово "друг", гуляли с ним, приглашали на дни рождения. Пройдет год, два, и никто из них о нем не вспомнит, не позвонит, не напишет до чертиков намозолившею глаза фразу "Привет, как дела?". В учебе он тоже не выделялся, так, тройки-четверки.
Дома его ждала мама, которая уже смирилась с тем, что их общение ограничивается несколькими фразами в день. Вот и сейчас он шел домой под проливным дождем, продолжавшимся уже три дня. Как всегда мама откроет дверь, спросит как дела в школе. Он ответит, что нормально. Спросит что на обед и как дела у нее. Вы не поверите, но она тоже скажет "нормально". А на обед, конечно, борщ. Добавит что ее замучил начальник на работе. Саша посочувствует. Снимет мокрую обувь и пойдет в свою комнату. Все повторяется. Изо дня в день. Из часа в час. Жизнь напоминает вечный День сурка. Саша не знает, чем хочет заниматься. Не знает куда поступать. В чем смысл жизни? Он не заморачивался философией.
Саша никогда не позволял себе впадать в уныние. Старался быть жизнерадостным. Он шел по дороге домой мимо парка. В неровностях асфальта образовывались лужи. Этот парк был таким, как и все московские парки. Рядом стояли палатки. Саша подошел к одной из них и купил чипсы. Отойдя от палатки, он вдруг заметил в парке фигуру. Это была девушка. Она стояла, смотрела на пасмурное небо, откуда падали капли дождя. Запрокинув голову, девушка ловила губами капли. Ловила и улыбалась.
Пачка чипсов с хрустом шлепнулась на мокрый асфальт.
----------------------------------
Солнце.
Светило солнце. Высохли лужи. Угрюмые лица москвичей щурились от непривычки. Небо обрело невинный, чистый цвет, на стеклах витрин заиграли солнечные лучи. Мир ожил.
По улице шел парень. Он весело смотрел по сторонам, как будто бы открыл в сто раз знакомых местах нечто новое. Наконец, он сел на лавку одного из московских парков и стал ждать чего-то. Саша (а это был он) сидел и рассматривал деревья, траву, цветы, комья взрыхленной земли, исчерченный мелом асфальт. На асфальте, как всегда, были неубиваемые "классики", детские рисунки и загадочные математические формулы. Он вспоминал, что и он, в классе во втором, сидя на корточках с гордым видом выводил "2+5=7".
Сейчас жизнь была куда сложнее, чем это нехитрое вычисление. Но недавно в памяти у него стали всплывать счастливые моменты детства, и на душе становилось теплее. В последнее время с Сашей вообще происходило много изменений. Он наладил общение с матерью, стал поддерживать и помогать ей. Пропало желание нахамить в ответ оборзевшим бабулькам в очереди. На все их злобные, нахальные реплики он лишь улыбался и отворачивался. Его почерк, раньше резкий, колкий, прямой, стал меняться. Порой Саша проходил мимо зеркала и замирал. "Кто этот чувак с придурковатой улыбкой? Неужто я?" Да, улыбался он теперь чаще. Это не была притворная, сладкая улыбочка, не ухмылка, не оскал. Саша не думал о том, как выглядит его улыбка со стороны. Более того, он не всегда замечал, что улыбается. Его улыбка была искренней, от сердца. Он часто улыбался своим внутренним мыслям. Люди смотрели на него и хмыкали: "Идиот. Лыбится, как даун." Но где-то в глубине своей загнанной в угол души осознавали, что нуждаются в этой улыбке.
В последнее время у Сашиной мамы обнаружились проблемы с сердцем. В принципе ничего серьезного врачи не нашли, но посоветовали ей взять передышку на работе. Из нее там выжимали все соки и она возвращалась домой уставшая и измученная, под глазами намечались круги из-за недостатка сна. Больное сердце все чаще давало о себе знать.
Что бы разгрузить маму, Саша пошел работать после уроков, но серьезного облегчения это не принесло. Конечно, жили они не впроголодь, но деньги им были нужны.
Несмотря на все трудности, парень, который сидел на скамейке, был счастлив. Он ждал и наблюдал за людьми в парке. Мамаши сюсюкали малышей в колясочках, на отдаленной лавочке щелкали семки "реальные пацаны". Около клумбы уселась престарелая группа любителей наставить молодежь на путь истинный. Напротив Саши примостилась пара, не терявшая времени зря на разговоры, и через каждые две минуты целовалась.
День шел к вечеру. С востока по небу поползли облака. Ветер постепенно дул сильнее и холоднее. Закат сразу померк в набежавших тучах. Парк становился безлюдным. Народ оставлял на лавках недопитую воду и спешил уйти до темноты. Только Саша все сидел на своей скамейке. Ждал. Наконец, он встал и пошел домой. Она не пришла.
Ночь неотвратимо приходила на смену сумеркам. Загорелись фонари. Во дворах на детских площадках стали тусоваться сомнительные компании. Рядом с ними собирались и ряды бутылок из под пива. Саша шел мимо. Внезапно в груди что-то екнуло. Он бросился бежать. Он не боялся гопоты, он боялся другого. Вбежал во двор своего дома, перевел дыхание.
У подъезда стояла "Скорая".
Сердце колотилось и стучало в ушах. "Это не к нам, это не к нам..." Саша взбежал по лестнице, перескакивая ступени. На этаже перегорела лампочка. Из приоткрытой двери их квартиры тянулась полоска неяркого света. Туда-сюда сновали тени, был слышен негромкий разговор. Руки Саши судорожно сжались в кулаки. В один рывок он распахнул дверь, вбежал в квартиру и замер. Все казалось каким-то расплывчатым, как во сне. Звуки были гулки. По щеке ползло что-то мокрое. Поздно.
------------------------------
Дождь.
Шел проливной дождь. Небо было однотонное, серое. На Москву навалилась тоска. Прохожие шли по мокрым улицам, пугливо озираясь на странного паренька. Он шел без зонта прямо по лужам прямыми, быстрыми шагами. У парня был совершенно пустой взгляд. Он не знал куда идет, зачем идет, почему идет. Он просто шел куда-то, хлюпая ботинками и пугая прохожих. В груди была пустота.

спасибо)