Illusion
Поправочка: мазОхизм)
А так здоровски.

Просто человек.

Все, написанное ниже, полностью выдумано и не является реальным или документальным отражением исторических событий.

Глава I

...Капли. Капли крови на мраморных ступенях. Маленький Николай бежал и спотыкался. Старался не смотреть, но не мог. Мрамор Зимнего дворца был весь в крови.
Он бежал по роскошным, украшенным золотом залам. Вокруг было траурно тихо, где-то слышалось женское бормотание и женский плач. Наконец он добрался до помещения, где лежал на смертном одре дедушка. Вокруг стояли члены дома Романовых и священник, по густой бороде которого катились слезы. "Отец, - прошептал цесаревич Александр, - ваш внук здесь." Истекая кровью, император дрожал в предсмертной агонии. Он попытался взять Николая за руку, но смог лишь пошевелить пальцами. Тогда Николай сам уселся на окровавленное ложе деда и взял его за руку. "Ники..." - выдохнул Александр II. Он попытался сказать что-то еще, но из его груди вырвался лишь невнятный хрип. Тогда император улыбнулся из последних сил и умер. Его голубые глаза устремились вдаль и закатились. Старик-священник еле стоял на ногах. "Скорее, скорее" - прошептал цесаревич Александр. Старец дрожащей рукой пречастил императора. Все вокруг опустились на колени, Николай тоже. Вдали послышался печальный звон колоколов. Низкие, гулкие звуки набата эхом отдавались по холодному мрамору Зимнего дворца...

...Был пасмурный вечер 14 мая 1896 года. Сегодняшним уторм вся Россия присягнула новому императору и самодержцу Всероссийскому, царю Николаю II. Царю, который не хотел ни престола, ни абсолютной власти, ни судьбы помазанника Божьего. Он стоял у окна Зимнего дворца и смотрел на Петербург, впоминая ужасную трагедию, которая произошла в минувший день. Тысячи людей погибли из-за давки на Ходынском поле. министр подошел со спины и произнес: "Мужайтесь, Ваше Величество. Судьба России теперь в ваших руках." "Но зачем, - тихо сказал Николай, зачем мне все это нужно? Я не хочу, не смогу нести это бремя." "Это ваша обязанность, - возразил министр, - не думайте отступать. Ваш долг - не дать революционерам погубить Россию. Отрекшись от престоа, вы ввергните империю в хаос." "Как мне управлять этой огромной державой, когда у меня нет ни малейших способностей?" - спросил Николай. "Об этом не беспокойтесь. Доверьте это дело вашему окружению. Мы знаем, как сохранить монархию. Молитесь, с Божьей помощью вы вынесете все...

...Dear Alexandra!
I suppose that I have envolved us into a great disaster. I cannot fogive myself the catastrophe which happened a few days ago, on Khodinka. At least a hundred people died, and their blood is my falt. How much other souls will I kill? I am depressed. Why do I have to do this terrible work? Beloved Alexandra, the only thing we can do is to pray for our lives.
P.S. Trepov is a great secretaire! He helps me with summarising some long Vitte notes.
It is a secret, of course.
                                                                                                              Your Niki.

...
-Вы хотите, чтобы я это подписал?
-Назавтра это будет опубликовано во всех газетах.
-Но... Я не разделяю этой точки зрения!
-Неужели вы хотите пойти за дедом и дать народу повод требовать от вас реформ? Это прямой путь к свержению монархии.
- Тут написано, что я ни в коем случае не приемлю народное представительство. Это не так.
- Вспомните покойного Александра, вашего деда. Он дал народу слишком много свободы. Отменив крепостоне право, он показал людям, что самодержавие готово идти на уступки. Как только чернь сомневается в безграничности, святости и неприкосновенности царя, она тут же перестает верить в него. Будьте благоразумны, не повторяйте ошибок деда.
Молчание.
-Где подписать?
-Тут.

Продолжение следует.

SithSpear
Спасибо!

Да, мне правда очень нравится, ну я тебе говорила.
допишу своё (совсем немного осталось) отформатирую и выставлю.

~Fassle~
у меня большой объём в напечатанном виде.

фантазия
здорово! а твой отец работает в сфере бизнеса?

Посвящается недождавшимся.

"А прошло-то сколько? Смешно сказать – 13 лет. Что это? Разве это много? За это время не сменятся поколения, не изобретут что-то кардинально новое… Моисей водил евреев по пустыне 40 лет! а это… Всего каких-то 13 лет. А уже все погибло, - молодая девушка, 28 лет. В меру высокая, очень худая, но не дистрофично, с приятным лицом и белыми волосами. Стоит на сцене и вещает. Активно размахивает руками – нервничает. Слегка присыпанный веснушками нос и глубокий длинный шрам от горбинки на носу до скулы, через всю левую щеку, - А вот те, кто знали меня раньше, сейчас видят, что сделала война… Я даже сама это не сразу заметила. Но, готовясь к этому собранию, я…  До меня дошло это.
Вообще-то, я не очень хотела в этом всем участвовать. А зачем? Всё равно забудется. Причем, очень быстро забудется. Но меня уговорили.
Итак… С чего бы начать, - поднимает взгляд в зал, - Ну, первым делом хочу сказать, что мой рассказ будет состоять из моих мыслей. Как я вижу, здесь, в зале, собрались ребята младше меня, школьники, да? А, значит, война вас не коснулась. Ну, мы, солдаты, очень старались, чтобы в городах не чувствовался запах дыма и не слышались разрывы бомб. И, как я вижу, нам это удалось. Теперь, хочу я вам сказать, начинается эра военных фильмов и книг. Я даже вижу заголовки афиш "война 2011 – 2024 годов", "Страшная война" и всякое такое. Но, я сразу могу вас предостеречь – из тех авторов фильмов, книг, даже стихов, чьи произведения выйдут в свет, мало кто реально прошёл через войну, как ни странно.
В 2011 году, когда пришли Чужие, из каждого класса, начиная с 9х, со старшей школы, собрали по 5 человек. В основном брали, конечно, мальчиков. Больных и слабых не брали. Я тогда училась как раз в девятом классе, но у нас, как бы смешно это не звучало, было всего 4 мальчика. Пришлось взять одну девочку. Ей оказалась я. Мы шли – весёлые, румяные, загорелые. Я нисколечко не боялась – раз туда послали нас, детей, значит, это совсем не опасно. Мне даже было непонятно волнение родителей. Единственное о чём я попросила свою семью перед уходом – это не менять адрес. Иначе, когда я вернусь с войны, смогу ли я найти свой дом? Их слёзы были для меня необоснованны. Что-то в душе, конечно, было неспокойно, но я старалась не обращать внимания на это чувство. А потом… Нас, почему-то, отправили в самое месиво битвы, в самый жар сражения. Мы, ничего не умеющие… под обстрелом. Сразу же количество призывников сократилось вдвое-втрое. Мы же, все пятеро, остались в живых. Всех раненых отправили в город на лечение. Их служба на этом заканчивалась.
Только после этого нас начали обучать. Выдали форму. Я так гордилась, потому что в белоснежной сорочке грудь большой казалась, - усмехнулась. В уголках глаз проявились еле заметные морщинки, - А если ещё и не сутулиться, то вообще шик. Но, конечно же, очень уставали. Нагрузки-нагрузки-нагрузки, - вздыхает, - потом начались срывы. Это был, так сказать, переломный момент. У всех почти одновременно. Девушек, кстати, было не так уж мало. Кто-то добровольцем, кто-то, как и я, по принуждению. Конечно, плакали и тосковали сильно. Даже мальчики, даже они. Тогда мы ещё писали. Писали домой. И получали письма. А через год нас, уже подготовленных, отправили на линию фронта. Запачкались пылью с кровью и помялись белоснежные рубашки. И вот – первое, самое страшное потрясение. Пошли в наступление все впятером. Ну, друзья, что говорить, неразлучны были. Бежим с тяжеленными винтовками в руках, но все уже привыкли. И тут, - поднимает взгляд. Кажется, будто она каждому прямо в душу смотрит, - мина прямо перед нами взорвалась. Как сейчас вижу. Ещё бьющееся, вывороченное сердце, рёбра наружу… Мои друзья, товарищи, все… - переворачивает лист, - А я осталась жива. Опять. Я и ещё несколько выживших тащили на себе истекающие кровью тела. По 3-4 души за раз. Приходилось даже не раненых тащить – так они были напуганы, контужены.
Жива, да, конечно. Только следов уже не смыть, как смывала кровь с трясущихся рук, - указывает на шрам, - этот ужасный шрам и волосы. Вы думаете, что я – крашеная? Какой там. Не до этого мне. Нет. Это я поседела. Вот так раз – и поседела. В 16 лет, когда другие подростки радуются жизни. Трёх наших мальчиков ранило. И их отправили домой. Остались лишь я и еще один. Самые "везучие". Шли дальше. Воевать. Страшно, но что же делать? Была там и еще одна история. Я познакомилась с одной девочкой. Она мне однажды, по-секрету, рассказала, что за ней родители приедут – забрать с войны. Не хотели отпускать. Никто не хотел. Как они узнали, где находится наше войско – не знаю. Но, тем не менее, вскоре они приехали. Девочка с нами попрощалась и ушла. Никто ничего и не заметил. Одним бойцом больше, одним меньше – не суть. Может быть, она на мине подорвалась. Потом началась бомбежка, мы пошли в оборону. Нужно было как-то подобраться к врагу. Увидели обгоревшую, еще дымящуюся машину. Сразу в голове возник план, - поправила прядь серебристых волос, - Надо добежать до машины и стрелять оттуда. Мелкими перебежками, все ближе и ближе. Но идущего впереди вдруг словно оглушает: он отскакивает назад и неловко, ползком начинает возвращаться. Слова излишни, - качает головой, непослушная прядка опять выскакивает из-за уха, - все уже всё видели. Это была машина родителей той, сбежавшей девочки, а три трупа внутри… Ну, вы поняли?..
Было разное, было многое. Всё сохраню в памяти. Но вот, что еще запомнилось, - берёт папку в руки, - нам, девушкам, не разрешали отстригать волосы, а юношам – отращивать. Почему? Ответ очень прост. Смешно, но затем, чтобы можно было различать женщин от мужчин и наоборот, - подает знак оператору, - я подготовила вам небольшую презентацию. Ваша задача – по лицам угадать кто это – женщина или мужчина, - загорается экран. На нём – лица так, чтобы не было видно волос. Люди молчат. Потом 1-2 смущённых голоса неловкого называют. И так с каждой фотографией. У всех людей в показе разные эмоции. Кто-то смеется, кто-то угрюм. Но все фотографии объединяет одно – усталые, убитые, выцветшие глаза. По ним видно, что человек – на войне. Показ заканчивается, девушка вновь подходит к микрофону. На экране два лица, чем-то схожие между собой, - Я думаю, что вы сами все поняли. Лица мужчин и женщин неразличимы. Но в этом показе я использовала фотографии одних лишь девушек, - зал охает, - А те две фото, что вы видите сейчас на экране – это я, - по залу проносится ошеломленный гул, - до и после войны, - девушка теребит цепочку и смотрит прямо в зал, - с этим тоже связано несколько историй. Но расскажу только одну. Ну, я думаю, вы понимаете, что волосы растут у всех с разной скоростью. Поэтому у кого-то волосы были очень длинные, доходили даже до пояса, , у кого-то не очень. В любом случае, все девушки были вынуждены заплетать косы или пучки. Но чаще косы.. Однажды пошли в атаку, - перелистывает страничку, - одна девочка, тогда еще девочка, упала. Ну, что в этом такого, упала и упала, казалось бы. С кем не бывает. Но вот что случилось: она зацепилась косой за обломки техники на земле. А там, такой обстановке, помедлишь – и всё. И с ней – то же самое. Вроде даже распуталась, вскочила, но непослушные волосы разлетелись. Ветер дул нам в спину и ее красивые, шикарные волосы закрыли ей глаза. И тут произошло то, что и должно было произойти. А по-другому и не могло быть. Пуля, шальная пуля, убила её. Но не сразу, а лишь ранило. Это самое ужасное. Она потом еще лежала и мучилась в предсмертных агониях. Сражение уже закончилась, а она всё ещё умирала…
Но, между делом, я забыла про того юношу, который единственный из моего класса остался со мною в бою. Мы с ним шли бок о бок всю войну. Добились высоких званий. Я – полковник, а он аж генерал, представляете? Нам даже один раз письма разрешили отправить! Это… Это вы думаете, что мы там ничего не делали. А мы, между прочим, даже спать не всегда успевали. Что говорить о письмах. Почту нам не приносили – жалко почтальонов было. Все письма отдали уже по окончании войны. А тут – такая возможность! Вы только представьте! Я думала: "вот, напишу сейчас трактат на сто тысяч листов! За каждый прожитый день отпишусь!" Но тут на тебе, опять бежать, воевать. И лишь одно слово успела написать: "жива", адрес и запечатала… Не было уверенности в том, что письмо дойдёт, но попытка – не пытка. Шанс был. Шанс есть всегда. Уже по возвращении узнала, что дошло. Родители показали его – пахнет дымом, грязное, обожжённое по краям. Я даже подумала, что если бы много написала, то часть текста сгорела бы. А так – всё ясно. Жива, писать могу, значит, руки на месте. Кровью письмо не заляпано, значит, не ранена. Это главное. Вот так вот. Юноша этот, кстати, меня спас. Зашли в сгоревший дом. И я не заметила, даже не подумала, что там может таиться враг. Ведь конец войны уже! Враг почти весь истреблён. А он заметил. Я вошла внутрь, нагнулась и услышала выстрелы. Врага убили.
Этот юноша не стоит сейчас со мной на сцене, пожалуй, только по одной причине. Дело в том, что его убили. Взяли в плен за несколько дней до окончания войны. Глупо, но он не мог ничего сделать. Его пытали, мучали. Потом вернули нам по частям. С ним вернули еще двоих солдат. Одному сделали смертельную инъекцию, парализующую все органы, а другого напоили каким-то ядом, медленно разлагающим внутренности. Всех троих спасти не удалось. По кровавым следам нам удалось выследить и уничтожить врагов. Помню, я была в бешенстве. Я просто рвала этих гадов на части. По возвращении оглядели остатки нашего героя. Сердце, печень, желудок... Руки, ноги, голова... Все по отдельности. Даже кости все вынули и сложили в кучу… Он отомщён, но это его не возвратит. Он сейчас смотрит на нас с небес, - поднимает голову, закрывает глаза и улыбается. Губы беззвучно произносят "здравствуй", - в Раю наверное, - опускает глаза, выдерживает паузу. Эта пауза нужна была не только ей, но и всему залу, чтобы прийти в себя, - Так закончилась война.
После, мы ещё долго возвращались – все дороги разрушены или опасны. Два месяца пути на поезде. Но мы привыкли ждать. Наконец-то смогли отойти от войны – постричься, умыться, привезти себя в порядок; поиграть, поспать, в конце концов. Большинство выживших девушек на остановках, уже ближе к городу, покупали различную косметику. Мы снова девушки! Не солдаты, не офицеры, а девушки! Ну и я тоже. На выданные деньги, а выдали немало – надо же было на что-то еду покупать! – покупали одежду, украшения. Я шила. Что-то покупала и перешивала под себя – особенности фигуры, худые длинные руки и ноги. После тринадцатилетнего перерыва мы снова начали жить.
Когда мы, наконец, приехали, нас никто не встречал. Просто не знал никто. Как говорится, "под грифом секретно". Прежде всего, всех нас повезли на Красную площадь. Загружали в обычные джипы и внедорожники человек по двадцать! Построились. Я была, фактически, в самом высоком звании среди всех выживших. Но было не до гордости. В первую очередь чувствовалось счастье возвращения. Вдыхать этот невыносимо знакомый воздух. Он наполнил лёгкие и, как наркотик, взял меня под свой контроль. И невозможно больше жить без этого воздуха. Президент зачитал героев. Не всех, конечно. А потом была сказана следующая вещь: "Было вручено 85437 медалей! Ура нашим бравым солдатам! Ура!". Все радуются, да, конечно. Но я назову еще 2 цифры. В 2011 году на войну ушло полмиллиона человек. Полмиллиона! А теперь ещё одна: вернулось с войны, внимание, 18512 человек. И сколько же осталось лежать в поле? А сколько медалей было бы вручено, с учётом тех, погибших в первые дни?! Подумайте только! – в голосе горькая усмешка, - А теперь представьте нашу нынешнюю жизнь. Я сейчас говорю о воевавших юношах и девушках. Опять "убитое поколение". Но не всё поколение. А всего лишь несколько тысяч человек. Что это в масштабе целой страны. А целого мира?.. Но все, как один, убитые. Взять, хотя бы мои перспективы, назовите их! Школу не закончила, в институт не поступлю. А все мои ровесники уже добились высот – обзавелись семьёй, многие даже детьми, имеют приличную работу, в общем, остепенились. А мы?.. Кто нас замуж возьмёт? Калеченные, исковерканные, с ужасным, как правило, характером. Взять меня. Нервная, дерганая с отвратительным шрамом на все лицо… Меня даже на работу, такую, не возьмут! Ну, подумайте! С людьми мне нельзя работать из-за внешности, с машинами из-за недостаточных знаний… Столько всего потеряла и упустила. Когда уходила, брату моему было 2 годика. Во время войны я все время разглядывала последнее семейное фото. Он там с курносым носиком, белоснежными волосами, пухлыми румяными щёчками и огромным пузиком. Маленький, он мне едва до бедра доходил. А вот сейчас, поглядите, - показывает рукой. Свет прожектора падает на юношу-подростка, он поднимается на сцену, - ну, подойди сюда, милый. А теперь ему 15 лет, как раз столько же, сколько было мне, когда я уходила. И смотрю я на него, теперь, снизу вверх. Вырос, возмужал, - рука тянется к угольно-чёрным волосам юноши, но, вдруг, резко отдёргивается, - И главное, кто я для него теперь? Какая-то тётенька с улицы… - юноша пытается что-то невнятно возразить, но девушка его прерывает,- И вот, первое, что довело  меня до слёз здесь – это момент, когда я взяла его за руку. В голове тут же  пронеслись воспоминания, как он, ещё маленький, любил брать меня за мизинчик – так его крохотной ручке было удобнее держаться… - вытирает кулаком щеки. Юноша обнимает её, - простите… я больше… не хочу говорить… Думаю, на этом надо остановиться. Спасибо всем и… извините…"
После выступления к девушке подошли сразу несколько человек и предложили сотрудничество.

Девушка вернулась домой, в порядок казармы и запах дыма. Выпила горячий чай, первый раз за всё это время. Потом вышла на балкон и посмотрела в небо. "Жить буду. Всё наладится. Надеюсь… Но тебя мы уже не дождёмся. Ты теперь навеки самый дорогой и самый желанный".

есть небольшое количество грамматических ошибок, странная постановка знаков препинания - не все можно спихнуть на "авторское".
порой проскальзывают мысли, что можно было сказать пару фраз по-иному. в целом - глубочайшее впечатление. расстроило только, что главная героиня очень сильно напоминает автора фактами из ее биографии.

фантазия
я еще в школе когда читал, подумал: очень хороший рассказ. замысел, сюжет. но вряд ли Даша его закончит так же здорово, как и начала.
это очень сложно. у меня, например, энтузиазм пропадает еще не дойдя до середины рассказа.
а ты смогла дописать, за это очень тебя уважаю.
про сам рассказ могу сказать, что очень хорошо продуман.
и немного критики, если ты не против.
Довольно сильно напоминает "У войны не женское лицо".
И под конец я не понял строк

У меня есть кое-какие догадки, но я не уверен.

фантазия
ясно.

фантазия
в целом здорово,но сам рассказ больше напоминает по структуре пьесу-авторский текст похож скорее на ремарки для актера. и немного,по-моему,переборщила в том моменте,когда героиня говорит "возьмите меня..." и тп-на одну себя слишком много переводит речь,по-моему,это лучше обобщить. а так впринципе все зашибись. пробирает мощно.
~Fassle~
крутецки,ток я лично не совсем поняла тот эпизод со взрывом-непонятно,кто погиб.

фантазия
когда говорит,что ее никто никуда не возьмет такую искалеченную и тп.